Пусть Шеогорат дернет меня за ногу, если я вновь решусь пойти работать стенографисткой к алхимику! Азура все видит – это есть ужасная и безбожная профессия, все эти купоросы с киноварями, зловония ядовитых трав и удары пестика, подобные грому среди ясного неба, все это – диавольское занятие, безумная игра с огнем Забвения!
А ведь начиналось все так хорошо, насколько возможно в этом грешном мире: 6 дня месяца Заката ко мне обратился миловидный и хорошо одетый господин Фоу, бретон от рождения, и пригласил меня поработать стенографисткой во время его экспериментов. Он с недавних пор нуждался в подобной услуге – во время некоего эксперимента (по его словам, он создавал улучшенный эликсир для больных волчьим люпином, так я ему теперь и поверю!) ему оторвало указательные пальцы на руках. Как же я тогда переживала – бедняжка, во время работы над благим делом (бесстыдный лгун!) получил тяжелые увечья и даже не мог нормально держать перо. Естественно, я сразу же согласилась помочь ему, лишь бы хоть немного уменьшить его страдания. Идиотка! Если бы я знала, что это за человек! В тот же день я заключила с ним трудовой контракт, который пришлось подписать в здании местной Гильдии Магов. Ужасное место, скажу я вам, храм безбожников и темных личностей, которых интересуют только их адские развлечения и звонкая монета. Но, как оказалось, вся их бандитская братия ни в какое сравнение не идет с моим работодателем…
И вот, ясным утром Морндаса, я пришла к нему в лабораторию. Поначалу я немного удивлялась его эксцентричному поведению, но вскоре переубедила себя мыслью, что все творческие люди, тем более бретоны, немного отличаются поведением от нас, обычных обывателей. Как оказалось, Фоу действительно был не от мира сего! Этот безумец вдруг начал нюхать всю это разноцветную дрянь в колбах и бешено толочь камешки в ступке, насвистывая музыкальную партию из «Аргонианской девы». Он часто выкрикивал странные названия (вроде «сульфид» и «колчедан») и постоянно называл всуе имя Периайта. Азура все видит – упоминание повелителя мора и эпидемий до добра не доводит!
Апофеозом всего этого стали события тирдаса: Фоу на несколько часов закрывался в своей подсобке, дабы потом на минуту выскочить проверить мои записи. Все это время мне приходилось сидеть под его дверью, дабы расслышать среди хохота и сквернословия шепот его алхимических инструкций. Этот безумец хотел создать какой-то философский камень, постоянно повторяя при этом слова «богатство» и «долги». Самое страшное началось под вечер – Фоу выскочил с кабинета словно ошпаренный и зачаровал раскаленный медный котелок, который начал буквально бегать по лаборатории, поджигая личные вещи своего владельца! Фоу кое-как удалось потушить возникший пожар, но сам котелок удрал прочь. Бретон достал из разбитого шкафа трубку для скумы и уединился в запертом изнутри кабинете. Больше его в тот вечер я не видела.
Миддас у меня по договору значился как выходной, поэтому я пришла на работу в турдас, как раз к обеду. Там уже сидели стражники и перечитывали бумаги горе-алхимика. Как оказалось, тот минерал, с которым работал Фоу, назывался пирит: он создал зелье, которое красит простые камешки в цвет золотых самородков и продавал их слепому мистеру Краучу, местному ювелиру, под видом настоящего золота. И после всего этого, что я пережила, вы хотите меня убедить, что алхимия является наукой?!